[indent] маленькие, человеческие слабости, да?

[indent] никак иначе лив не могла охарактеризовать потребность оказаться среди темноты уединенной улицы, где прохожие — редкость такая же, как и проезжающая мимо машина. чуть слух напрягает, надеясь, услышать шорох колес по асфальту, но слух лишь собственное дыхание воспринимает и едва слышный шум из окон жилых домов, что ярким светом на асфальт проливаются. нормальные люди в это время суток сидят дома перед экранами своих телевизоров, ноутбуков и любой другой техникой, которая, шутка ли, является источником самой настоящей зависимости. лив даже на себе влияние ощущает ежедневно, когда ленту социальных сетей скроллит бездумно — зачем? на этот вопрос ответа не находит от слова совсем, поэтому просто поддается порывам и сливает свободное время понапрасну.

[indent] даже сейчас соблазнам поддается, пока спокойным шагом вдоль улицы идет. от ее небольшой квартирки до места назначения — всего пять минут ходьбы. переживаний в оливии нет от слова совсем. и чего ей бояться? именно поэтому голову чуть вверх поднимает, чтобы звезды на небе увидеть. они воображение поражают своим разнообразием. каждая — уникальная, кто и что бы не говорил. каждая звезда на небе — маленький мир, неизведанный и уникальный. как и каждый человек, да? три года в теле оливии леннокс прошли словно пять минут. внешне эта девушка не отличалась от десятка других, что встречались на ее пути, вот только внутри — настоящий хаос мыслей и чувств. до последнего не понимала, как этот человек выживал последние двадцать лет своего существования. как не свихнулся так сильно и быстро, что от потрясающего существа осталась лишь горстка целомудрия вкупе с разрушенными надеждами? но оливия леннокс, пусть и не была кристально-набожной, но душой оставалась верна своим принципам и взглядам.

[indent] едва неоновая вывеска оказалась в радиусе обзора, лив ускорила свой шаг. несколько рядов полок — и она уже потерялась. маленький магазинчик напоминал картинки из фильмов и сериалов, которые ей так нравилось смотреть. если честно, даже сейчас казалось, что где-то на задворках стоит камера и снимает ее в режиме реального времени: то, как она обходит каждую полку, внимательно осматривает, словно ей и правда интересно. но, на деле, лив знала наверняка, к чему так лежит душа. лив знала, что ей нужно здесь и сейчас, поэтому, найдя полку с чипсами, схватила самую большу. и, по сути, плевать, какого вкуса они были — лишь бы очень долго не заканчивались. пачка из шести банок колы, и вот лив уже у кассы. там же кладет пару жвачек, какой-то непрезентабельный, но вкусный батончик. это вообще можно есть? мягко улыбается продавцу, крупному, бородатому мужику, который окидывает ее раздраженным взглядом. слишком долго ходила между полок? или просто раздражает своим блаженно-счастливым выражением лица?

[indent]  поэтому хмурым взглядом отвечает, кидает пару баксов на... а как это вообще называется? — сдачу оставьте себе. — бурчит себе под нос, выходя на улицу. лив раздражают подобные типы. блять, какова сложность просто не быть мудаком? не улыбайся, не сюсюкайся, просто не будь гандоном! на ходу открывает пачку и засовывает внутрь руку: damn, даже запах поражает воображение. в абсолютной тишине улицы слышит хруст чипсов во рту. сегодня — просто классика с легким послевкусием соли. из-за хруста ли или из-за полета наслаждения напрочь забывает о бдительности. не слышит шума ботинок за спиной. не слышит тяжелое дыхание где-то в районе белокурых волос.

[indent] а надо бы, лив.

[indent] осознает это лишь в тот момент, когда резким движением к стене прижата оказывается. что там за спиной — хрен его знает. тяжело дышит и пытается придти в себя. чувствует, как руки слабеют и их содержимое на землю падает. звонко, ярко. мокро. банки газировки разбиваются об асфальт, заливая ноги — неприятно. ощущает запах женских духов и слышит, как минимум, двоих. — кажется, нас обманули, тим. вряд ли она ангел. — слышит женский голос. значит, обычное ограбление не рассматривается? лив руками упирается в вырезную брусчатку стены и пытается собрать мысли воедино. очередные фанатики, да? их она встречала уже не в первые, поэтому просто ждет, когда они начнут действовать. их заминка — ее успех, поэтому буквально за секунду выкручивает женскую руку так, что приставленный к ее затылку нож оказывается у женского горла. во все глаза смотрит на мужчину. готов ли ты рискнуть чужой человеческой жизнью?

[indent] — даже не думай. —  слышит за своей спиной оливия. этот голос ей не знаком, в отличие от голоса, что раздается в голове.

[indent] чувствует, как в спину утыкается нож. или не нож это вовсе, а...

[indent] — тебе некуда бежать.

[indent] оливии нравилось на земле. с пару сотен лет назад она ни за что бы в этом не призналась. то время вспоминает, как в тумане, но не очень-то из-за этого переживает. современный мир ей нравится куда больше. такое огромное раздолье для фантазии, для свободы и попыток превратить свое существование в более осмысленное. сегодня ты можешь стать величайшим умом человечества, завтра — среднестатистическим обывателем, смысл жизни которого заключается лишь в постоянном движении дом — работа — дом. современный мир обладал такими соблазнами, что иногда оливии кажется, что даже она не выдержит подобного давления. алкоголь, наркотики, доступные низменные удовольствия — словно на ладони, выбирай любую зависимость — и она уже твоя. зависимостью лив, в общем-то, стали стриминговые платформы и еда. много, нахрен, вкусной еды. и много, нахрен, сериалов. их она в запой смотрела, заедая очередной коробочкой китайской еды или первоклассным хот-догом с самой острой горчицей на свете. маленькие, человеческие слабости, да?

[indent] единственное, к чему оливия так и не привыкла — постоянно чувство страха. жить раньше было куда проще: ты просто с у щ е с т в у е ш ь. надеешься, что в один прекрасный момент уловишь что-то на ангельском радаре, хоть какую-то едва уловимую волну, что станет смыслом жизни. что снова надеждой преисполнишься у райских врат оказаться, надеждой преисполнишься снова почувствовать себя, как дома. там, где всегда тепло, уютно и безопасно. снова братьев и сестер встретишь, которые крылья приветственно распахнут, радушием укроют, словно мягким одеялом, под которым оливия британские холода переживает. там безопасно настолько, что даже не задумываешься о том, что может быть по-другому.

[indent] а по-другому очень даже может быть.

[indent] тридцать три года назад жизнь оливии, тогда еще бриджит, уже висела на волоске. лихой 1990-ый год, лондон. она подрабатывала медсестрой в госпитале, в обители жизни и смерти, надежды и безнадеги, где, казалось бы, меньше всего стоит ожидать опасности. увы, фанатики есть везде, и эту истину оливия усвоила на все свое долгое существование. один из врачей, очевидно решивший, что может вершить чужие судьбы, едва ли не превратил ее в абсолютное ничто. к счастью, оливия сумела защититься. больница замяла этот эпизод, сославшись на безумие мужчины: мол, глубоко верующий, тяжелое детство, сложная судьба. люди вообще не представляли всего масштаба хаоса, что творился в их маленьком мире. может и к лучшему, да? неведение — это дар, которым стоит обладать до последнего вздоха.

[indent] чувство дежавю неприятно колет где-то внутри. нельзя было терять и капли бдительности. не стоило выходить среди тьмы позднего вечера на безлюдные улицы. едва ли кто-то окажется рядом, чтобы помочь. а даже если и окажется, кому захочется влипать в неприятности? реальность этого мира такова — собственная шкура куда важнее, чем чужая. грустно, неприятно и обидно. но лив не терпела осуждений, потому что каждый живет по совести. есть ли совесть у тех, кто сейчас зажал ее в темном переулке? очень вряд ли.

[indent] — назови свое имя, — сквозь зубы процеживает, резко оборачиваясь. старается держать в поле зрения абсолютно всех, лихорадочно переводя глаза то туда, то обратно. женщина в ее руках старательно дергается, но успокаивается ровно в тот момент, когда лив крепче к хрупкой шее прижимает нож. этот нож — простой кусок металла, в отличие от того, что держит женщина напротив. ангельский, его оливия узнает из тысячи. поэтому глаза прищуривает, так, словно это поможет узнать того, кто за человеческой личиной прячется. женщина лишь ухмыляется над ее попытками выяснить правду. — имя. назови себя, и никто не пострадает. — так же холодно настаивает лив.

[indent] едва обладательница глубоких карих глаз успевает открыть рот, как невидимая сила уносит ее в сторону. оливия растерянно расслабляет руки, и, кажется, совершает большую ошибку. громкие женские крики заставляют ее вздрогнуть. что, блять, происходит? женщина протяжно воет от боли, и ее словно на клочья разрывают. это что... не может быть! но словно в подтверждение ее мыслей, следующий участник этого покушения улетает в противоположную сторону. история повторяется от а до я. оливия краем глаза видит длинные, глубокие отметины на асфальте и глаза широко раскрываются. даже не замечает, как нескольким людям удается избежать участи приятелей, потому что громкие шаги с каждой секундой слышатся все тише.

[indent] лив знала истории об адских псах. они вроде человеческих городских легенд: байки про них травят в ангельских кругах регулярно. один из трех ангел регулярно убеждает других, что встречался с адскими гончими, но доказать это, увы, не может. лив знала, что они — смертоносное орудие. настоящие мастера своего дела. десятки сотен душ за плечами практически у каждого из них. но что один из них делает на земле? всю свою долгую жизнь оливия была уверена, что их дом — адское пекло.

[indent] глазами в землю утыкается, когда словно по волшебству перед ней крепкое мужское тело возникает. поправка: крепкое обнаженное мужское тело. и чуть расслабляется, когда мужчина исчезает в темном переулке. ей бы домой бежать со всех ног, и не выходить оттуда хотя бы недельку. а еще лучше — переехать. но в стену спиной практически вжимается, когда он, уже полностью одетый, вновь перед ее глазами оказывается. встреть она его где-то посреди шумной улицы — едва ли подумала, что перед ней адский пес. в его глазах и нотки ненависти или злобы не видит, они будто доброту проецируют. но старательно пытается себя в руки взять: перед ней демон, пусть даже в человеческом обличие. а они, как ей прекрасно известно, первоклассные лгуны. не в ее правилах нападать первой, особенно после этого героического спасения. знай он, кого спасает, наверняка прошел бы мимо.

[indent] — того, что хотят подобные им фанатики, — моей смерти. — осторожно произносит и делает пару шагов назад. под ногами раздается хруст, и лив смотрит на землю: под массивными черными ботинками россыпь жаренного картофеля. цокает языком от досады. отличный ужин, да, лив? скрежет жестяной банки по асфальту вновь приковывает ее глаза к мужчине напротив. — наслаждайся. — чуть усмехнувшись, произносит. не понимает, как ей стоит вести себя с ним дальше, но держится начеку: одно неловкое движение — и он снова окажется там, где ему и нужно быть. — спасибо, что спас мою жизнь, но скажи, Бога ради, как ты оказался так далеко от ада? — ее тон несколько обвинительный, словно не имел никакого права среди людей находится.

[indent] ровно, как и она сама, не так ли?

[indent] лив лишь глаза закатывает, когда он свою колкость отпускает. куда ему, демоническому созданию, знать о делах ангелов? он далек от них так же сильно, как и сама лив далека от адского пламени. они словно две противоположности одной грани — такие разные, такие непохожие, но такие одинокие среди хаоса человеческого мира. но оливия одергивает саму себя, ведь вообще не знает, чем живет незнакомец, ставший ее спасителем. едва ли он вообще хотел им становиться, и она до сих пор не понимала, что именно им двигало, когда он влез в эпицентр этого безумия. адские твари лишены хоть какого-то сочувствия. они лишены вообще хоть каких-то чувств, связанных с проявлением человечности. именно это вдалбливалось в головку оливии все ее существование. добрый демон? очень вряд ли.

[indent] — кажется, ты нихрена не знаешь об ангелах, иначе не стоял бы здесь так спокойно, будто вышел на прогулку, — леннокс глаза прищуривает и немного усмехается. кто она в его голове? чертов херувим, которого обычно рисуют на картинках в день святого валентина? милый карапуз в подгузнике и с стрелами в руках? если бы люди в действительности знали, как выглядят херувимы, на что они способны, вряд ли бы умилялись этим божьим созданиям. — краткий экскурс в мир фанатиков: для них мы — грешники, — оливия даже морщится, когда произносит нечто подобное, что вообще с собой не ассоциирует, — что-то вроде пушечного мяса. для них мы так же отвратительны, как и вы. мой клинок остался дома, иначе мне твоя помощь и не понадобилась. — оливия раздраженно руки на груди складывает, чуть вздрагивает от прохлады. к этому она никак не могла привыкнуть. обычное комфортное, ангельско-небесное тепло теперь казалось чем-то из рода вон выходящим.

[indent] она даже не поспевает за мужчиной, который словно с цепи сорвался [хаха, смешно, конечно, метафора на пса на цепи - да?]. не понимает, почему вообще идет за ним следом, а не разворачивается и отправляется восвояси. но кое в чем он действительно прав: они могут вернуться. а без клинка или хотя бы нескольких десятков миллилитров своей крови, оливия абсолютно беспомощна. поэтому стройными ногами быстро перебирает, двигается порывисто и изредка по сторонам осматривается. куда они идут? очередная неоновая вывеска сообщает, что перед ними ликерстор, а значит он вообще не шутил, когда говорил, что хочет пить? хрен их знает, этих демонов. заходит в магазин, чуть задевая адского пса плечом — ну что за джентльмен? даже не знает, где он такому научился, но в целом, получается, что среди людей он довольно давно, да? все эти штучки про уважение, а иногда и не очень, женщин, — исключительно человеческая тема. в магазинчике пахнет табаком, а над кассой стоит небольшой телевизор, что идет с помехами. владелец явно не британец, и даже не американец, потому что с экрана оливия слышит... испанский? мужчина за кассой явно знает ее спутника, и оливии удается узнать его имя. ривер, значит?

[indent] напрочь игнорирует это кумовство со стороны старика, но чуть напрягается: именно этого оливия так и не могла понять за долгое время нахождения на земле. если мужчина и женщина оказываются рядом хотя бы более чем на пять минут — они наверняка жестко сосутся где-то за углом огромного здания? леннокс скупо улыбается и кладет перед ним сникерс, очередную пачку чипсов [о, теперь классические с солью] и еще пару банок пива. ловит на себе взгляд ривера и пожимает плечами — ты платишь, чувак, я бы скупила весь магазин. пока они чуть ли не целуются в десна, лив окидывает магазин взглядом и замечает за окном крупную мужскую фигуру. мужчина пристально на них смотрит, так пристально, что волосы на затылке начинают немного шевелиться. присматривается чуть внимательней, будто ощупывает ауру вокруг него, хотя в идеале бы конечно прикоснуться, но тьма вокруг практически режет глаза. и лишь когда они встречаются глазами — она все понимает.

[indent] одной рукой хватает шершавую ладонь ривера, а второй — стеклянную бутылку со стеллажа. — adios. — на идеальном испанском произносит мужчине и тащит ривера туда, где, как она предполагает, находился черный вход. захлопывает дверь и разбивает бутылку о стену. все это время ривер, очевидно, находится в полнейшем ахуе, потому что не понимает, что вообще происходит. — комод, срочно, — она кивает на массивный шкаф парню, а сама резко разрезает собственную артерию. второй рукой, словно кисточкой, по стене быстро двигается, руны рисует, что не позволят мужчине сквозь дверь пройти. чувствует, как холодеет ладонь, когда кровь из нее ручьем льет, но знает, что уже через минуту рана затянется сама. время поспешить, да, ливи? время любоваться качеством собственного таланта [а ведь она художница] не остается, и она вплотную приближается к риверу. смотрит в его глаза пристально, будто призывает сосредоточиться. — сейчас тебе нужно держаться за меня так крепко, как только можешь. за этой дверью кто-то из ваших, а, кажется, на этот раз ему нужна не я. эта руна не позволит ему проникнуть внутрь, но дверь черного хода не защищена. я могу вытащить нас отсюда, но лишь если ты мне доверишься. — ищет толику реакции на его лице, и когда он кивает, кусает губу и кивает в ответ. — советую закрыть глаза, потому что может немного тошнить.

[indent] когда она чувствует, как мужские руки обхватывают талию, и видит, как она закрывает глаза, сосредотачивается. слышит привычный для своих ушей звук — мягкий звук собственных крыльев, по которым успела соскучиться, и уже через секунду они оказываются посреди ее маленькой квартирки в нескольких кварталах от магазина. вырывается из цепких рук ривера и идет на кухню, достает из холодильника бутылку воды и ставит на стол.

[indent]— кажется. ты в очередной раз ушел из магазина без воды.

Отредактировано Olivia Lennox (2023-04-01 20:42:50)

[html]<iframe frameborder="0" style="border:none;width:800px;height:50px;" width="100%" height="50" src="https://music.yandex.ru/iframe/#track/64289117/10307895">Слушайте <a href='https://music.yandex.ru/album/10307895/track/64289117'>Anthem for the Broken</a> — <a href='https://music.yandex.ru/artist/3268258'>MISSIO</a> на Яндекс Музыке</iframe>[/html]
[indent] ей нравилась квартира, в которой она жила. жила, естественно не она, а настоящая оливия, что внутри преспокойно чиллит [читать: спит], но сути это не меняло. помимо маленькой кухни с гостиной совмещенной, была еще и спальня с окном, выходящим на шумную улицу. оливии это нравилось: она любила сидеть на подоконнике и наблюдать за жизнью города. сейчас гостиную освещал лишь небольшой, стоящий на полу, торшер, создавая приятный, комфортный полумрак, и лишь неоновая вывеска на соседнем здании добавляла антуража ее жилищу. здесь, в гостиной стоял мольберт с еще незаконченной картиной: на холсте оливия старательно пыталась воплотить в жизнь свои воспоминания о райе, но выходило крайне посредственно. поэтому наскоро накрывает его белой простыней — меньше всего хочется, чтобы стоящий посреди комнаты мужчина поднял ее умения насмех. здесь же стояли и другие картины, удачные и не очень, они занимали так много пространства, которого и так не хватало, что массивная фигура ривера будто и вовсе не оставляла возможностей для маневров.

[indent] лив чуть цепенеет, когда он начинает снимать одну за другой части своей одежды. какого?...  меньше всего на свете она рассчитывала увидеть голого мужика посреди собственной квартиры, но... что уж и скрывать, жестко залипает на открывшийся ей обзор. идеальный мужской образец. гора мышц и кубиков. один сплошной тестостерон. где-то внутри просыпается настоящая оливия, и словно шепчет ей на ухо, умоляя прикоснуться. исключительно ради того, чтобы понять, а реальный ли он? или это лишь плод потаенных фантазий? убеждает себя, что это действительно оливия, а не она сама. да, это оливия. точно, это все она.

[indent] второе желание: взять в руки плотную бумагу и карандаш, и попытаться отразить на холсте эту колоссально-идеальную реальность. в полумраке комнаты неоновые отблески так выигрышно играют на рельефах его тела, что лив чуть ли не с открытым ртом стоит. сейчас он решит, что она на всю голову ебанутая и свалит так быстро, насколько можно. — если разденусь я, такого впечатления явно произвести не смогу. — рассеянно бормочет себе под нос прежде, чем понимает, что вообще ляпнула. чертов ривер, сбивающий ее с толку. не будь он ее спасителем, окажись они рядом в других обстоятельствах, ей даже ангельский клинок не помог бы — ему достаточно обнажиться, чтобы всю спесь и концентрацию сбить. оливия знает о демонах и адских псах так же мало, как и он об ангелах. поэтому эта его особенность кажется ей странной: там, в аду, и правда чертовски жарко, да? хочется задать тысячу вопросов, но одергивает себя. вряд ли в этих обстоятельствах ему захочется делиться чем-то личным.

[indent] чуть смущается, когда он явно замечает ее пристальное внимание. — это не я тебя раздевала, — парирует, — когда раздеваешься в присутствии других людей, будь готов к тому, что они начнут тебя рассматривать. — леннокс ухмыляется и берет в руку пачку чипсов. шумно ее открывает, опускает внутрь руку: черт, они изрядно их потрепали. большая часть пачки превратилась в труху, но ей удается выудить целую дольку картофеля, которую она с удовольствием съедает, облизывая губы. — оливия. меня зовут оливия, но лучше просто лив. — она бы протянула ему руку, чтобы пожать крепкую ладонь, но ее пальцы в специях, их она наскоро отряхивает, а большой и вовсе обхватывает губами. это так потрясающе вкусно, что она чуть ли глаза не закатывает от удовольствия. эти земные удовольствия превращают ее в некультурную, невоспитанную пуританку.

[indent] — тебе виднее, адский пёс, он приходил по твою душу. — лив пожимает плечами, но через секунду шокировано расширяет глаза. какая нахрен душа, оливия? — ой, прости, забываю, что ты далеко не человек. издержки профессии. — кусает губу и с извиняющейся улыбкой на него смотрит. мол, ну, извиняй, дружок. на высокий барный стул садиться и початую бутылку воды со стола берет. делает большой глоток и протягивает ее риверу. — в любом случае, он не был ангелом. или фанатиком. в его ауре читалось что-то демоническое. и очень мощное. кажется, у тебя не меньше врагом, чем у меня, да? — никогда не думала, что демонам стоит остерегаться хоть кого-то, кроме ангелов. это противостояние длиться сотнями веков. словно игра в кошки-мышки, но междусобойчики у демонов, кажется, обычная вещь?